Мишень для темного ангела - Страница 35

Теперь Эля. Вернее, предположение, что она – это не она, а совсем другой человек. Я бы могла, конечно, поделиться с посетительницами-адвокатами своими прежними подозрениями, поскольку и мне раньше казалось, что Эльвира Андреевна как-то уж очень радикально поступила с памятью о своем покойном муже. Однако, с другой стороны, муж действительно был, я же проверяла! А чтобы мое поведение не вызывало подозрений и свидетельствовало о моем желании помочь следствию, я рассказала им о своей знакомой из загса, которая помогла мне узнать кое-что о муже Эли. Да и вообще, какая теперь разница, кем она была на самом деле, если я – ее законная наследница! И хоть бы это не оказалось ошибкой, хоть бы!

Я докурила, вымыла пепельницу, переоделась в светлую летнюю одежду, чтобы не пугать траурными красками окружающих, и уже собралась отправиться в банк, чтобы начать потихоньку обналичивать деньги, благо карт у меня было много и я знала все пин-коды, как позвонили. В дверь. Ну вот, подумала я, сказка и кончилась.

За дверью, я увидела в глазок, стояла незнакомая мне девица. Большие глаза, губы поджаты. Кто такая? Может, из жилконторы? Чего это я так испугалась?

– Кто? – спросила я и напряглась.

– Откройте, пожалуйста, есть разговор.

Я не могла не открыть. Ведь все то, что происходило в те дни, казалось мне судьбоносным. Если бы не пришли эти адвокатши, то я не узнала бы о том, что стала наследницей, да и не заручилась бы их поддержкой в вопросе своей, практически противозаконной поездки в Лазаревское. Возможно, и эта девица пришла по мою душу и обладает полезной информацией.

– Здравствуйте! – сказала девушка. Она выглядела нервной, возбужденной, но почему-то показалась мне сущим ребенком. Было в ней что-то подростковое, несерьезное, отчаянное. Да и на жену Саши Зимина не тянула… Слишком уж инфантильна для матери двух детей.

– Меня зовут Оля. Я – невеста Гарри. То есть Григория Горелова. Скажите, вам эта фамилия ни о чем не говорит?

– Нет, а что?

– А могу я узнать, кто вы?

– С какой стати я буду вам представляться?

Мы разговаривали на пороге. Я не собиралась приглашать ее в квартиру.

– Думаю, вам лучше впустить меня, – сказала она. – Не следует посторонним людям слушать то, о чем мы с вами будем говорить.

Я уступила, впустила ее. И она решительно, едва не сбив меня с ног, направилась в глубь квартиры. Я едва поспевала за ней.

– Послушайте, кто вы такая и при чем здесь какой-то Горелов?

Она вдруг резко обернулась.

– Григорий Горелов – ее единственный племянник, он наследник. Понимаете? А я – его невеста. Вот, пришла посмотреть, что оставила Гарри его тетя…

Ноги мои ослабели, стали как бумажные. Ну вот, сказка и закончилась, не успев начаться. Наследник!

– Но у Эльвиры Андреевны не было никаких племянников… – попробовала сопротивляться я, а у самой от ужаса и волнения волосы зашевелились на голове. Меня бросало то в жар, то в холод. Я почувствовала, как по спине, вдоль позвоночника течет ручейком пот.

– Вы-то кто такая и что делаете в этой квартире? Слетелась, саранча! – девица размахивала тонкими длинными руками.

– Немедленно покиньте дом! Я сейчас вызову полицию! – пригрозила я.

– Хорошо. Вызывайте. И пусть там, в полиции, разберутся, кто вы такая и на каком основании проживаете в не принадлежащей вам квартире. Вы кто, повторяю?

– Я наследница, это на меня составлено завещание… – я и сама знала, что голос мой звучит неуверенно. Я вдруг подумала, что женщины, которые сообщили мне о моем праве на наследование, могли быть обыкновенными мошенницами. И кто знает, что у них на уме? Да может, вообще все тут одни мошенники, и теперь вокруг меня разыгрывается какой-то непонятный для меня спектакль, целью которого – выгнать меня из квартиры и завладеть всем имуществом Эли!

– Послушайте… Гарри, он не такой… Он не охотник за наследством, – вдруг более миролюбивым тоном проговорила девушка и, пройдя на кухню, рухнула на стул. – Устала… Понимаете, так много всего произошло в последнее время… Это убийство… Я вся на нервах, да еще эта жара! Послушайте, вы позволите мне умыться? Где у вас ванная комната?

Я вдруг представила себе, как запираю ее там! И тотчас услышала:

– Только не вздумайте меня там запирать… Вам же будет хуже. Тем более что Гарри сейчас приедет… Он знает, что я здесь.

Я проводила ее в ванную комнату и оставила там. Меня не покидало ощущение абсурдности происходящего!

И вдруг я услышала крик:

– Боже, вода… Потоп… А… елки-палки…

Я бросилась в ванную и была тут же отброшена к стене, хлопнула дверь, и я поняла, что меня заперли.

– Открой, гадина! – кричала я, барабаня кулаками по двери. – Открой!

Я замерла, прислушалась. Было очень тихо. Что она делает в квартире? Воровка! А я-то? Как могла позволить так себя провести? Дура, дура…

Я сидела на крышке унитаза и плакала, представляя себе, как незнакомая мне девица, гнусное существо, мародерка, роется сейчас в вещах Эли, как потрошит мои сумки, которые я привезла из Лазаревского и еще не успела распаковать…

Не знаю, сколько я так просидела в полной тишине, наконец решила попробовать еще раз постучать. Без особой надежды я стукнула кулаками по двери, потом машинально схватилась за ручку – она поддалась, и я чуть не выпала в коридор! Я бросилась в спальню, туда, где оставила чемодан и сумку. Странное дело, но они не выглядели так, как если бы в них рылись. Да и вообще в квартире как будто бы никого и не было. И никто ничего не взял! Я поняла это, когда заглянула в свою сумочку и открыла кошелек. Все деньги были на месте! И все драгоценности Эли и мои, привезенные из Лазаревского, тоже! Я осмотрелась. Подошла к входной двери, и только когда увидела, что она не заперта, убедилась, что эта девица мне не привиделась, не приснилась, что она реально побывала в квартире. Но что ей здесь было нужно? И кто такой Горелов? Скорее всего, она его придумала.