Мы долго разговаривали с Гореловыми, и во время беседы Александр Борисович несколько раз поднимался со своей коляски, с трудом, но передвигался по квартире. Мне сказали, что все это – результат лечения, специальных упражнений, что дальше будет еще лучше.
Меня накормили вкусным ужином – варениками с капустой, а я, находясь у этих людей, постоянно ловила себя на мысли, что испытываю какой-то психологический дискомфорт, чувствую несоответствие между тем, какие это люди, и тем, как они поступили со своей родственницей. Я все ждала, что вот сейчас раздастся звонок в дверь, Гореловы запаникуют, разволнуются, и я, опережая их, брошусь открывать дверь и увижу на пороге невысокую симпатичную женщину… Но время шло, мне пора было уходить, а правды я от них так и не услышала. Уже перед самым уходом я спросила их в лоб: где Эльвира?
Маргарита снова заплакала, сказала, что им ужасно стыдно передо мной. Стыдно перед Гришей, сыном, который так же, как и я, считает, что они бросили «тетю Элю в одиночестве и депрессии». Гриша работает в Норвегии, далеко, поэтому он просто не мог заняться поисками тети, а родители («да хотя бы ты, мама!») могли бы отправиться в Москву попытаться разыскать Норкину.
Потом они как-то вскользь сказали, что у Гриши не сложилась личная жизнь, что жена его бросила и что теперь он вообще не скоро приедет в Россию…
Я не стала их расстраивать тем, что их сын задержан по подозрению в убийстве женщины… Я знала, что Шитов его отпустит, поскольку нет улик для его ареста.
За то время, что мы занимались делом Норкиной, я успела привязаться к ее образу, стала испытывать к ней сострадание, и мне было очень жаль, что здесь, в Екатеринбурге, у меня растаяли последние сомнения в том, что она умерла.
Будь она жива, непременно дала бы о себе знать Гореловым. И еще одно обстоятельство. Норкина была богата, а потому, зная о болезни своих родственников, могла бы им помочь. Да и Григорий, их сын, работая в Норвегии на рыболовецком траулере, зарабатывал немало. Однако обстановка в квартире была более чем скромной.
Я возвращалась в Москву с тяжелым сердцем. Моя интуиция меня подвела. Норкиной наверняка не было в живых.
Мне хотелось плакать от жалости к одинокой женщине, которую скорее всего убили и, воспользовавшись ее документами, присвоили себе все, что у нее было…
Приземлившись во Внуково, я включила телефон и обнаружила двенадцать пропущенных звонков от Лизы.
– Лиза, я здесь, – сказала я ей. – Сейчас приеду!
– Уж не знаю, что там у тебя, в Екатеринбурге, но мы с Юлей кое-что нашли… И, думаю, ты обрадуешься, когда узнаешь, что мне еще не удалось встретиться с нашей клиенткой, за которую мне, честно говоря, ужасно стыдно… Лидия была на даче у своих друзей и примерно через полтора часа будет здесь, в своей квартире… Мы с Юлей уже тут… присоединяйся, думаю, это будет интересный разговор.
Я взяла такси и через час входила в квартиру Лидии, где меня встретила возбужденная, с блестящими глазами Лиза и загадочная, с блуждающей улыбкой Юля.
– Девочки, вы что, обкурились? Как-то странно выглядите…
– Вообще-то мы выпили, – сказала Земцова. – Знаешь, по этому делу было так много всего непонятного, что сейчас, когда стало все еще запутаннее, мы решили, что коньячок, лимончик… прояснят ситуацию!
– Если не ошибаюсь, нас ждет разговор с Лидией… – заметила я строго.
Мои подруги расхохотались.
– Да мы пошутили, – лицо Лизы стало серьезным. – Но коньяк купили, и лимонов тоже…
– Сегодня снова ужинаем у меня, – сказала Юля. – Возражения не принимаются.
Мне было с ними так хорошо, что признаваться в том, что я напрасно прокатилась в Екатеринбург, было не очень-то и страшно.
– А ты, значит, думала, что она прячется где-то там, у Гореловых под кроватью, да? – расхохоталась Лиза. – Это было бы очень просто.
– К сожалению, она умерла, думаю, что ее убили… Хотя вполне допускаю, что с ней произошел какой-нибудь несчастный случай, который и спровоцировал дальнейшее поведение ее тезки…
– Так что там с браком? – спросила я.
– Ты оказалась права, Глаша, – сказала Юля. – В 2010 году в Москве был зарегистрирован брак гражданина Норкина с Эльвирой Андреевной Киреевой, 1970 года рождения, то есть ей на сегодняшний день было бы сорок пять лет. Не шестьдесят, как нашей Норкиной…
– Вы нашли этого Норкина?
– Конечно, нашли! Молодой парень, Денис Норкин, он согласился на этот брак ради денег. Он сказал, что случайно познакомился с одной женщиной, очень приятной, которая хотела усыновить какого-то мальчика из детского дома, и ей было нужно, чтобы она в момент оформления документов находилась в браке. Он и согласился, за тысячу долларов. А через три месяца они развелись, и он думать о ней забыл. Но что самое главное, он каким-то чудом сохранил ее адрес, где она была зарегистрирована на тот момент. В Домодедове! И там же, как Юля выяснила сегодня утром, проживает, судя по всему, ее отец Киреев Андрей Семенович. Нам еще предстоит поездка в Домодедово, навестим ее отца… Может, он и расскажет что-нибудь о своей дочери…
– Так что, Глаша, твоя идея о том, что преступница Эльвира была только наполовину тезкой нашей Норкиной, сработала!
– Я рада… Вот только мне похвастаться абсолютно нечем… И ведь люди хорошие, я это почувствовала… Порядочные, серьезные, интеллигентные… Понимаете, если бы не эта история с Норкиной, я бы сказала, что и сама хотела бы иметь таких людей в своем окружении. Повторяю, очень хорошие люди… Думаю, что и их единственный сын – Григорий, которого Шитов задержал и держит до сих пор, так?